The world is full of magic things, patiently waiting for our senses to grow sharper.
Я не знаю о чем я хочу написать здесь. Наверное, обо всем и сразу, а может мне просто не хватает чего-то такого, чего обычно нету в гостях у близких друзей, добрых, улыбчивых и любящих.
Я сижу на пластиковом стуле, качаюсь, он все больше и больше уходит в землю. Я втягиваю живот, почти не дышу, пью шампанское из длинного прозрачного стакана. И все это такое... дурацкое.
Хочется плакать, плакать, плакать. Наверное, действие таблеток закончилось, потому что сейчас настолько плохо и отвратительно, что хочется лезть на стену, жевать ногти и кусать щеку изнутри.
Но нельзя. Да даже если бы и было можно, я бы не смогла. Я вообще не могу. И от этого становится еще более жальче себя, себя и еще раз себя. Я вообще много себя жалею, что, конечно же, плохо... А, да, какая разница.
Вообще все это так отвратительно. Отвратительно еще и то, что я все слышу и вижу. И все это с одной стороны такое серое, незаметное и жеванное. А с другой стороны, когда действие ципралекса еще не проходит, когда деревья удивительно зеленые, цветы удивительно яркие, а мать удивительно нежно улыбается...
А, черт возьми, убейте меня из чего-нибудь уже пожалуйста.
Мне грустно, отвратительно грустно.
Я себя жалею, мне себя жалко, мне себя очень жалко.
Я хочу быть дурой, непонятливой, с хлопающими ресницами, вечно белыми зубами и очками, такими темными, что мне не дано понять как за ними можно что-либо видеть.
И у меня садится ноутбук, и вообще в гостях неприлично сидеть и писать какую-то херню.
Мне обидно.
Я сижу на пластиковом стуле, качаюсь, он все больше и больше уходит в землю. Я втягиваю живот, почти не дышу, пью шампанское из длинного прозрачного стакана. И все это такое... дурацкое.
Хочется плакать, плакать, плакать. Наверное, действие таблеток закончилось, потому что сейчас настолько плохо и отвратительно, что хочется лезть на стену, жевать ногти и кусать щеку изнутри.
Но нельзя. Да даже если бы и было можно, я бы не смогла. Я вообще не могу. И от этого становится еще более жальче себя, себя и еще раз себя. Я вообще много себя жалею, что, конечно же, плохо... А, да, какая разница.
Вообще все это так отвратительно. Отвратительно еще и то, что я все слышу и вижу. И все это с одной стороны такое серое, незаметное и жеванное. А с другой стороны, когда действие ципралекса еще не проходит, когда деревья удивительно зеленые, цветы удивительно яркие, а мать удивительно нежно улыбается...
А, черт возьми, убейте меня из чего-нибудь уже пожалуйста.
Мне грустно, отвратительно грустно.
Я себя жалею, мне себя жалко, мне себя очень жалко.
Я хочу быть дурой, непонятливой, с хлопающими ресницами, вечно белыми зубами и очками, такими темными, что мне не дано понять как за ними можно что-либо видеть.
И у меня садится ноутбук, и вообще в гостях неприлично сидеть и писать какую-то херню.
Мне обидно.